vernietiging voedsel Russische grens sancties

Daar nadert een eenheid dappere kazen de Russische grens … Kijk uit, de ovens branden! De schimmelkaas gaat voorop, om de speurhonden te misleiden. Maar het gevecht is onvermijdelijk. En wat is dat daar, rechts? Daar staat een eenheid Nederlandse bloemen klaar voor de strijd

Их на свадьбе в Бурятии ждали,
Только этих цветов не дождётся никто,
Всех в жестоком бою порубали.

Er werd op hen gewacht op een bruiloft in Boerjatië,
Maar men wachtte op die bloemen tevergeefs,
Zij alle werden in een zwaar gevecht stukgehakt.

De oude Parmezaan met zijn vriendin (Mozarella) weet te ontkomen, maar hij wordt gepakt. Als laatste wens vraagt hij om weggegeven te worden aan de zwervers van het Moskouse Kazanski station, maar daar wil de voedelinspecteur niks van weten. Parmezaan moet de oven in.

Leuker wordt het vandaag niet - dankzij dichter Andrej Orlov. Hij schreef een bewerking van het lied Там вдали за рекой/Tam vdali za rekoi (Uit de film Hoe het staal gehard werd) en maakt de recente voedselvernietiging aan de Russische grens op superieure wijze belachelijk. Tegen humor is geen wapen opgewassen.

Hieronder wordt de nieuwe versie gezongen door de Georgische operazanger Zaza Zaalisjvili. De tekst is ingekort, de Nederlandse bloemen en de Maasdammer (“die kreeg er nog wat gaten bij”) zijn – figuurlijk – gesneuveld. Onder de gezongen versie staat de niet-ingekorte tekst. Het originele lied uit de film vindt u onderaan.

Смерть пармезана

Там вдали за рекой жарко печи горят,
Пограничникам грозным не спится,
Но не зная о том, пармезанский отряд
Продвигался к российской границе.

Шли лосось и сыры, был не слышен их шаг,
Шли не в ногу, без шуток и песен,
Чтоб не выследил враг, применяя собак,
Впереди шла рокфорная плесень.

Они шли, заграничные сняв ярлыки,
Документы подделав, как надо,
Вдруг вдали у реки замелькали штыки,
Это — Сельхознадзора засада.

Дети Альп, Пиреней, Барселон и Лозанн
Строй нарушили пеший и конный,
Но бесстрашный седой пожилой пармезан
Первым встал в боевую колонну.

Оглядевши свою камамберную рать,
Улыбнулся светло и лучисто
И воскликнул: «Не страшно в бою помирать
Итальянскому контрабандисту!»

И в жестокий последний решительный бой
Понеслась санкционная тонна,
Иберийский хамон вдруг воспрял головой,
Хоть и нет головы у хамона.

А враги уже близко, в полшаге от нас,
Вот уже на потеху ютьюба
Слева врезались в палки копчёных колбас
Пограничников острые зубы.

Справа к бою готов полк голландских цветов,
Их на свадьбе в Бурятии ждали,
Только этих цветов не дождётся никто,
Всех в жестоком бою порубали.

В маасдамах наделали новеньких дыр,
Хоть и так они были дырявы,
- Умираю за мир! — прокричал один сыр
В животе пожиральцев халявы.

- Не дождётся продуктов российский народ,
Уничтожить их всех без разбора! -
Возвестил фуагрою измазанный рот
Представителя Сельхознадзора.

Но нахмурил вдруг брови чиновник-пузан,
Доложил ему кто-то несмело:
От расправы ушёл пожилой пармезан
И радистка его, Моцарелла.

Самый зоркий боец на берёзу залез,
Оглядел всё биноклем по кругу,
Чтоб найти пармезана, срубили весь лес.
В общем, взяли — его и подругу.

Пытку тёркой, ножами, без слов перенёс
(от природы сыры — молчаливы),
Лишь в конце на последний ответил вопрос,
Улыбнувшись без страха брезгливо:

- Что спросили? Как я бы хотел умереть?
Не от рук тех, кто мозгом контужен.
Я хочу, чтоб могла бы меня натереть
Старушонка на нищенский ужин!

Передам, что хамон передать вам просил,
Чтобы вы там, в Кремле рассказали:
Он мечтал, чтоб его волонтёр подносил
Всем бомжам на Казанском вокзале!

Возмутился чиновник: — «Ты что! Боже мой!
Мы своих не меняем позиций!»
Он отрезал от сыра кусочек домой
И отдал его в руки убийцам.

- Жаль, что вашим от вас уже некуда бечь… -
Так сказал пармезан перед смертью,
И с улыбкой шагнул в разожжённую печь,
Не просивши пощады, поверьте.

Мы от голода, стужи, тюрьмы и сумы
По традиции не зарекались,
А вдали за рекой поднимались дымы,
На границе продукты сжигались…

Там, вдали за рекой,
Засверкали огни,
В небе ясном заря догорала.
Сотня юных бойцов
Из буденновских войск
На разведку в поля поскакала.

Они ехали долго
В ночной тишине
По широкой украинской степи.
Вдруг вдали у реки
Засверкали штыки:
Это белогвардейские цепи.

И без страха отряд
Поскакал на врага,
Завязалась кровавая битва.
И боец молодой
Вдруг поник головой –
Комсомольское сердце пробито.

Он упал возле ног
Вороного коня
И закрыл свои карие очи.
– Ты, конек вороной,
Передай, дорогой,
Что я честно погиб за рабочих…

Там, вдали за рекой,
Уж погасли огни,
В небе ясном заря разгоралась.
Сотня юных бойцов
В стан буденновских войск
Из разведки назад возвращалась.

Russische humor tijdens corona – musea en bibliotheken missen hun dommige bezoekers

De dood van een Parmezaan – loflied op de dappere kazen (en Hollandse bloemen) die aan de Russische grens hun dood tegemoet gaan.

Смерть пармезана